Полная луна висела над городом, освещая покосившиеся избы этого захолустья. Где-то залаяли собаки, послышался стук копыт. Обычно ночью никто не ездит, но не в лунные дни. На постоялый двор въехала карета запряженная двойкой. Возничий, огромный мужик, на две головы выше, спрыгнул возле Матиаса.

• Распряги коней, - обратился приехавший к Матиасу.
• Я не тут ...

Возничий повернулся, его бородатое лицо освещавшееся светом из таверны, было переполнено яростью. Огромная рука схватила Матиаса за грудки, и ему даже показалось, что его оторвали от земли, треснула одежда. Приехавший пристально смотрел Матиасу в лицо, потом оттолкнул в сторону так, что тот упал:

• Дай пройти! - и широко открыв дверь, шагнул в здание. Оттуда вырвался поток теплого воздуха, смешанный с запахом вина, жареного мяса и дыма.
  Матиас встал, отряхивая одежду. Нет, страха не было. Внутри всё спокойно и мысль работает ясно и чётко. Хотя еще полгода назад его бы колотило от одного только вида такого громилы.
  Матиас вошел следом, низкий бас приехавшего гремел от стойки — он разговаривал о чём то с хозяином. Народу в таверне было немного. Играл музыкант на каком-то незнакомом инструменте. Шумная компания в центре зала заняла несколько столов и, судя по всему, праздновала возвращение нескольких человек то ли с войны, то ли с похода.

Вдруг за каким-то столом послышалась ругань, все повернули в ту сторону — двое прилично одетых горожан ругались насчет земли. Увидев, что на них смотрят, они успокоились и жестами стали показывать, что всё в порядке.

Матиас вдоль стены прошел в дальний угол, где под лестницей на второй этаж сидели его спутники. Они уже давно поужинали и уже попросили хозяина убрать смолоскип со стены, поэтому тень от лестницы закрывала лица.

Колдун что-то рассказывал Серафине вполголоса.

• Как там на улице? - спросил Карл. Это было не настоящее имя, но он просил называть его так с начала их похода. Настоящего имени колдуна, наверное, никто не знал, а Матиас уже слышал с десяток. Одевался чародей не типично для своей профессии. Обычно все ворожители старались подчеркнуть свой вид занятий — кто-то таскал на себе травы, кто-то посох, чтобы всячески напустить на себя важности. Но Карл одевался просто, удобно, и его принимали то ли за скорохода, то ли за служку среднего звена. Всё зависело от того, как ему надо было, чтобы его приняли.

• Холодает, - Матиас сел за стол спиной к залу, глянул на Серафину, но та смотрела на что-то позади него.

• Тот, кого мы ждем, уже приехал, - сказал ему колдун и повернувшись к Серафине спросил: - Ты всё поняла?

Серафина кивнула.

• Матиас, а ты просто сиди здесь и ничего не делай.

Колдун встал и пошел в зал, а Матиас сел на его место, чтобы лучше было видно зал. Обычно, когда незнакомец идет по таверне, то его всегда сопровождают взгляды. Но колдуна, казалось, никто не замечал, он был ничем особо неприметным — среднего возраста, среднего роста. Коротко стриженая борода, простой дорожный костюм. Ничего не выражающий взгляд и незапоминающееся лицо. Но таким он был не всегда. За время их похода, с весны, Матиас видел много ликов колдуна. Когда никого не было рядом, то он чаще шутил, рассказывал разные истории. Обучал Матиаса колдовскому делу.

Прошлой зимой Матиас сильно заболел, и их деревенский лекарь только пожимал плечами и давал пить какой-то травяной отвар. Тётка Матиаса, которая присматривала за ним с самого детства, с тех пор, как сгинули его родители, ходила вокруг постели и причитала, то ругая богов, то моля о выздоровлении. Тогда-то в его жизни и появился колдун. Он обхаживал Матиаса целую неделю, а когда тот выздоровел, то договорился, что заберет его с собой для «одного дела на пару лет». Матиасу как раз перед болезнью исполнилось 14 лет и, вроде как, он уже считался взрослым.

Как только Матиас смог ехать, Карл настоял на скором отбытии, пока по дорогам еще можно было ездить. А через две недели они встретились с Серафиной, которая ждала Карла в какой-то деревне с осени.

Серафина была старше Матиаса лет на десять и казалась ему уже старой. Карл обучал её тоже, но чему именно, Матиас не был в курсе. Да и не особо интересовался.

Колдун затерялся где-то в зале — Матиас потерял его из виду. Серафина рядом начала возиться, и Матиас стал смотреть на неё. Она сняла накидку, под которой было теплое платье.

Раньше Серафина казалась слишком старой, и Матиас думал, что с колдуном она путешествует потому, что не может найти себе мужа. Про себя он называл её «старой девой». А когда он заметил шрамы на её спине, то понял, что на ней лежит какое-то проклятие, за что её и наказали, и, вообще, старался её избегать. Хотя, конечно, она была веселой, озорной, и с ней было приятно дружить, но как о женщине Матиас про неё не думал.

Серафина сидела в самом углу, под лестницей, и полумрак скрывал её. И только то, что глаза Матиаса уже привыкли к темноте, позволяло видеть, что она делала. Она закончила складывать накидку в дорожную сумку и поправляла платье. До Матиаса дошел её запах, летней свежескошенной травы и цветов, ему даже показалось, что он узнаёт отдельные цветы. В темноте она не казалась такой уж и старой. Сняв с головы повязку, под которую были убраны волосы, Серафина начала чесать их гребнем.

Матиас продолжал смотреть, думая о лете, в голове проносились воспоминания об их походе, местах, где они побывали. Почему-то вспомнилось, как он видел, купающуюся в лесном озере Серафину, её тело. Даже про шрамы он вспоминал уже не с таким отвращением.

Серафина подняла глаза на него и, вдруг Матиасу показалось, что она улыбнулась ему и шепнула:

• Я пошла, - когда она встала и обошла его сзади, то до Матиаса донеслось тепло её тела, еще более сильный запах, а лёгкое прикосновение её пальцев к плечу привело к тому, что в нижней части тела почувствовалась пульсация.

Серафина плавно вышла в зал, глаза окружающих смотрели на неё и даже послышались какие-то окрики. Но она не обращала на них внимания. Возле одного из столиков она остановилась, и начала с кем-то разговаривать. Кто был собеседником, Матиас не видел, пока она не обошла стол и не села рядом. Это оказался тот всадник, с которым Матиас встретился у входа.
Здоровяк что-то ел и запивал из кружки. Серафина ухаживала, подливала вино, что-то говорила. Тот смеялся в ответ, вытирал рукавом жирные губы и своими похотливыми глазами ощупывал новую знакомую. Матиасу всё это стало не нравиться. Угроза, которая исходила от незнакомца, начала нарастать. Тем временем голос Серафины стал громче, послышался её мелодичный смех, который раньше раздражал юношу, а теперь казалось, что это не справедливо, что он столько времени провел рядом с ней, помогая в походе, а её внимание достаётся не ему.

Несколько посетителей развернулись и наблюдали за Серафиной. Матиасу это еще больше не понравилось. Он поискал глазами Карла, но не нашел его. Надо было срочно уводить Серафину от всех этих типов, особенно от этого здорового.

Возничий тем временем закончил с трапезой и повернулся к собеседнице. Одной рукой он держал кружку, а другой, описав дугу, обхватил её за плечи и прижал к себе. Серафина повела плечами, стараясь сбросить лапищу. На что здоровяк только громко захохотал и еще сильнее прижал её к себе. Из-за соседнего столика, где сидела толпа праздновавших, вскочило пару человек. Оказалось, что все смотрят только на здоровяка и девушку. Послышались окрики оставить девушку в покое. На что здоровяк только еще громче расхохотался, а Серафина опустила глаза и старалась освободиться от объятий.

Матиас не помня себя, вскочил и помчался на выручку. Нож застрял в ножнах. Хотя ему никогда не приходилось убивать кого-то крупнее домашней птицы, но сейчас он был переполнен праведным гневом. Он даже что-то кричал, но его крик потонул в шуме других таких же криков — многие повскакивали с мест и ругались уже не только на здоровяка, но и друг на друга, назревала крупная драка.

Чей-то волосатый кулак врезал Матиасу в лоб с такой силой, что он потерял сознание. Очнулся он потому, что Карл, неизвестно откуда взявшийся, тащил его через зал побоища к выходу. А в таверне начался «замес», в ход шла посуда, лавки. И только музыкант играл еще громче, а хозяин заведения кричал такие ругательства, что Матиас начал краснеть. Уже когда Карл перетаскивал его за порог, послышался крик Серафины, отчего Матиас сразу стал брыкаться и рваться обратно на помощь спутнице.

Карл лязгнул ему по щеке, и Матиасу стало очень обидно, что тот, кого он считал другом, мало того, что ничего не понимал, так еще и обижал его.

Колдун расстёгивал куртку Матиаса, что-то говоря и ругаясь, на непонятном языке.

• Где амулет? Ты его снимал?

Матиас пробрался через обиженную субличность и пытался понять, о чём идёт речь. Амулет Карл вручил ему перед встречей с Серафиной и наказал никогда его не снимать, пока они в походе. Матиас поискал амулет через рубаху, но на привычном месте его не было.

• Ищи! - приказал Карл.

Матиас встал, снял куртку и выпростал рубаху из штанов — остатки амулета высыпались на мощеный двор.

Карл уже насыпал какую-то траву из мешочка в ладонь:

• На, жуй и глотай быстрее, - он протянул Матиасу.

Смесь оказалась на вкус такой горькой, что дрожь пошла по телу и вышла из макушки. В голове стало проясняться. Матиас пощупал свой лоб, там уже опухал синяк.

• А как же Серафина? - он, вдруг, вспомнил, что надо спасти спутницу из лап здоровяка.

• Мальчишка, она — сирена. Иди в хлев, выводи лошадей на дорогу.

• А..? - он кивнул в сторону таверны, из которой доносились жуткие вопли, звук ломающейся мебели и уже даже не было слышно музыки.

• Ей ничего не сделают. Действуй! - и Карл открыв дверь, нырнул в побоище. Через пару секунд из дверей вывалилось два тела, которые, вцепившись друг в друга, стали кататься по двору. Матиас поспешил за лошадьми и вышел с ними на дорогу, чуть отойдя от въезда на постоялый двор, чтобы не быть замеченным.

Сирены. Матиас слышал о них, но только в страшных историях о женщинах, которые могли вскружить голову любому мужчине и не только. Их всегда описывали, как ужасных и уродливых существ, лишь издали похожих на людей.

Карл быстрым шагом вышел из двора с сумкой в руке, и, быстро вскочив в седло, приказал ехать. Выехав за городские стены, которые были скорее условными, нежели действительно выполняли свою защитную роль, они остановили коней и стали ждать. Колдун дал знак спешиться.

• Расскажи про сирен, - попросил Матиас. Одно из правил в его обучении у Карла было задавать вопросов. Если что-то было не понятно, Карл заставлял спрашивать. А если вопрос не получалось сформулировать, то говорить об этом.

Карл отстегнул от седла одеяло, бросил на траву возле дороги и сел, пригласив Матиаса сесть рядом.

• Когда-то, когда мир только создали, всем было свое место в этом мире. И такие люди, как мы, ходили и смотрели, кто что умеет и какой у кого дар, и помогали правильно его использовать.

• Да, но как можно использовать дар таких, как... сирены? Мы же видели, что это ни к чему хорошему не приводит.

• Это сейчас люди алчны и жадные. А такие, как Серафина, - Карл сделал акцент, - умеют «оживлять» человека. И раньше их просто благодарили, а сейчас хотят обладать. Сейчас миром правит война. А потом будет править золото. Но хуже всего, когда миром начнут править люди.

• Что значит «оживлять»?

• Я тебе рассказывал, что дальних землях сейчас до сих пор есть храмы Любви, и там есть жрицы любви. И хоть все и говорят, что это падшие женщины и всякое такое, но это не так.
  Бывает, что люди сходятся, женятся, но через время теряют интерес друг другу, кровь уже не кипит при взгляде друг на друга, нет близости. Часто даже не могут продолжать свой род.
  Тогда и муж, и жена шли в такой храм, где с ними могли подолгу говорить, делать им массажи, натирать благовониями, обучать отношениям. Еще раньше людей до свадьбы обучали искусству, но время меняется, и в храмы обращаются только по необходимости. В таких храмах и служат подобные Серафине. Одним прикосновением, одним взглядом они могут заставить кровь в жилах течь. Но их мало. Бывает, что в храме только обычные мужчины и женщины, без такого дара, и тогда это превращается в дом терпимости, когда жрецы храма пытаются как-то имитировать то, что им не дано, - Карл замолчал, посмотрел на луну, которая задержалась на небосводе, чтобы дослушать историю. - Времена, - добавил колдун.

Матиас тоже молчал. Раньше он никогда не думал о «падших» женщинах в таком благородном ключе. Он прокручивал в голове всё, что произошло в таверне.

• Ты говорил, что Серафине ничего не сделают. А шрамы на её спине?

• Она сама это сделала. Её рано выдали замуж, но сирены никому не принадлежат. И она стала наказывать себя даже за одни только мысли. Она научилась скрывать свой дар, но от своей природы не уйдешь. Ладно. Остальное она расскажет сама. Теперь ты знаешь её секрет, и дальше вы будете учиться вместе.

• А для чего сейчас нужна была Серафина?
  Карл повернулся к Матиасу и внимательно посмотрел на него:

• Потом узнаешь.

Послышался стук копыт, и из городских ворот выехала карета.

• Собирайся, - бросил Карл. - Сверни одеяло.

Поравнявшись с ними, возничий притормозил, и Матиас с ужасом узнал здоровяка из таверны. А тот улыбнулся и сказал Карлу:

• Привет, колдун! Девчонка твоя, конечно, устроила такое, что и полвека не забудется. Всё остальное получилось?
  Карл кивнул и похлопал по приседельной сумке. Из кареты выглянула улыбающаяся Серафина.

• Тогда поехали, - приказал Карл, пристегивая своё одеяло к седлу.

Карета тронулась за Карлом, а Матиас залез в седло и поехал следом, размышляя о том, что не все люди одинаковы и однозначны. И что всё, что он знает, еще не раз будет разрушено и собрано снова, пока, наконец, его картина мира не станет такой же как у Карла, а может даже лучше.